Нестыковки и противоречия в Нобелевской лекции Муратова

 

Вот тут с интересом посмотрел Нобелевскую лекцию Муратова. Он там вспомнил Михаила Сергеевича Горбачева, который на совещании по поводу вывода войск из Афганистана сказал кому-то из коллег по Политбюро: «Прекрати свой ястребиный клёкот!» Верный горбачёвец Муратов привёл это как пример государственной мудрости — вот, мол, человек действительно порадел за дело мира.

Муратов произносит речь на вручении ему Нобелевской премии

 

Но ведь вообще-то говоря, вывод советских войск из Афганистана не привёл к миру в самом Афганистане. Не привёл к тому, что там кончилась война и перестали убивать. Там война, там убивают с тех пор непрерывно и по сей день — не так давно мы видели итоги решений ещё одного такого миротворца — люди, падающие с шасси взлетающих самолётов. Но — и в этом, видимо, заключается главный позитивный итог для господина Муратова — это просто с того момента уже не наша война.

 

С определенной точки зрения, с этим трудно поспорить. Но в действительности позиция именно что спорная. Потому что - не будь той капитуляции в 1989-м, был бы возможен, скажем, массовый десант ветеранов той войны типа Хоттаба в Чечню, продолжать бить русских по-афгански? На это коллективный Муратов может ответить: Чечню надо было тоже сдавать и уходить, ещё в 94-м, и чеченская война, безусловно, тоже была ошибкой. Но дальше вопрос — откуда ещё надо было уйти? И есть ли вообще какая-то «красная линия», до которой предполагается дойти во имя дела мира? МКАД? Садовое Кольцо?

Что имеем в итоге?.. А вот что. Непосредственно от того, что государство перестаёт использовать насилие, насилия меньше не становится. 90-е — это мало государства и много насилия. Хорошо, когда государство способно сдерживать насилие, в том числе и своё собственное. Плохо, когда оно — во имя «дела мира» или ради той самой Нобелевской премии или чего-то ещё — просто говорит «я ухожу, разбирайтесь сами». В этом случае и трупов, и войны, и материнских слёз становится не меньше, а в разы больше. И об этом новоиспечённый нобелевский лауреат, конечно же, не сказал и не скажет никогда.